Мои Ворчуны потеряли самую младшую из стаи
читать дальшеАлина была из дикой "Азотки", печально известного выводка неконтактных щенов, отловленных на заводе. Там были весьма колоритные личности, вроде Алиши, которой уже нет с нами, но если Алина чем-то и выделялась, то только небольшими (по сравнению с остальными) размерами и тихим характером. Эта "забитость" сыграла с ней злую шутку - у меня банально не доходили руки до "тихой" собаки. Единственная адекватная Сэлти была всегда готова к общению. Диковатые, гиперактивные, но неагрессивные Амели и Атланта трусили, но быстро таяли и тянулись к вниманию. С Алишей у нас была целая война, и это уже было дело принципа, поэтому ей уделялось много времени. А на тихоню Алину меня не хватало. Она или забивалась в будку или волочилась за нами, когда я таскала ее боевых сестер на выгул. Понемногу она все равно приучалась, но больше самотеком.
И на стерилизацию Алину высадили позже всех, только весной. В клетке она сидела почти безвылазно, порыкивала на других, гуляла только со мной. И вот тут мы с ней наконец нормально подружились - тихоня оттаяла, начала ласкаться, я уже могла спокойно спустить ее с поводка. Надо ли говорить, что среди работников и волонтеров она окончательно стала слыть "моей" собакой. Так получилось, что нас зачастую сопровождали Ворчуны, и Алина потянулсь к ним, а они, в свою очередь, ее приняли, даже главная стерва Кукла. После высадки новенькой на уличную будку, все стало еще проще - я просто отпускала стаю бегать вместе, и пока Кукла с Уорреном занимались своими черными делами, Алина всюду сопровождала меня вместе с моим телохранителем - Свит. Вобщем все было хорошо.
В начале июля Алина пропала. Она не первый раз срывалась с цепи, но никогда прежде не уходила далеко. Поиски не дали результатов, и я уже потеряла надежду, но через неделю пропажа объявилась. Худющая, раненая, но Алина пришла домой. По характеру травм, мы с ветврачом сделали вывод, что ее сбила машина, всколзь ударила по лапам, после чего бедолага где-то отлеживалась, пока не собралась с силами, чтобы дойти до приюта. Зачем она ушла с родной территории, мы так и не узнали, но главная теория была такой, что Алина пошла по следу, который мы накануне пропажи оставили с Ворчунами, когда ходили на тренировку. Но что бы там на самом деле ни случилось, Алина все таки вернулась. Это было в аккурат перед моим днем рождения - лучшего подарка я и не представляла. После этого происшествия Алина стала еще ласковее со мной, но по-прежнему не признавала других людей.
В самом начале сентября я пересадила всех Ворчунов в одно место за вольерами, чему они были несказанно рады. Даже Алину на новую будку не надо было тащить волоком - место рядом со стаей ее вполне устраивало. И вроде все было прекрасно, но она начала чудить. Сорвавшись в очередной раз с цепи, Алина не дала себя прицепить. По-прежнему везде меня сопровождала, виляла хвостом, но в руки не давалась. Сначала я думала, что ее напугали работники-мужчины, которые как раз перед этим начали заниматься вольерами рядом с местом стаи. А вскоре я поняла, что никакая это не зашуганность - Алина просто не желала возвращаться на цепь. Она жила на этой же территории, никуда без меня не уходила, но хотела жить без ограничения. Причем действовала Алина весьма хитро, чего я от нее не ожидала. На выгуле она спокойно подходила ко мне, ласкалась, играла, словно зная, что у меня нет с собой поводка, чтобы ее прицепить, а орава скачущей молодежи не даст отвести ее на место за ошейник. У будок же упорно держала безопасную дистанцию, только аккуратно трогая меня носом или лапой, когда я была чем-то занята. Очень умно, не спорю, но это шло ей же во вред.
Вопрос об усыплении Алины стоял давно, она так никого и не воспринимала, могла и окрыситься при попытке чужого навязать контакт. Но прежде ее шаткое положение хоть как-то поддерживалось тем, что в любой момент я могла посадить ее на место. Теперь не стало и этого. Дикая собака на территории - совсем не хорошо, даже если она никому не мешает. Приют не может себе позволить держать бесперспетивных на пристройство собак, и я это прекрасно понимаю. Через "жалко", "не хочу", "люблю", но их приходится усыплять.
В понедельник вечером я отпустила всю стаю и мы пошли на выгул. Ворчуны долго носились по поляне и кустам, шугали дикую стаю, играли друг с другом и ластились ко мне. И Алина была вместе со всеми. Всю четверку очень радовало, что в кои-то веки тут только "свои". Я и стая. Меня тоже приглашали играть, и думаю, Алина не меньше других радовалась, если б я забыла, что я человек, и стала бы скакать тут с ними на четвереньках. Но к сожалению, я человек, и должна слушать рассудок, а не желания. У меня несколько раз была возможность взять дикарку за ошейник, но не хотелось. И уже под самый конец, когда я сказала собакам закругляться, Алина подошла ко мне, и я за ошейник увела ее на будку. Не хотелось лишний раз нервировать ее, таща через все будочное поле в помещение, поэтому я попросила ветврача прийти самой, а после укола оставить нас тут. Хоть это я могла сделать для Алины. Она хоть и дичилась врача, но пока я ее держала, даже не рыкнула, а когда уже начала слабеть, и я ее успокаивала, виляла мне хвостом.
Это ужасно тяжело - предавать того, кто тебе доверяет. Но правила нашего мира таковы, что дикой собаке здесь не место. Прости, Алина, что недосмотрела, недолюбила, не хватило на тебя времени и сил. Все могло быть по-другому, но не получилось. Прости, милая. Когда-нибудь за Радугой тебя догонит вся стая, и будете вы там резвиться без всяких цепей.