Давайте решим о нашем будущем в будущем
Закончились мучения Джона
Такой классный пес был. читать дальшеДаже не знаю, почему не получилось его пристроить. Если память не изменяет, Джон был хозяйским отказником (причину не сказали), попал в приют в возрасте около года. Вроде как метис лабрадора, но с уверенностью не скажу, родителей не видела. Весь такой позитивный, всех обожал, с собаками не конфликтовал, так что довольно быстро стал вольнобегающим. Я тогда еще была дура и считала, что это хорошо. Сейчас понимаю, что вероятно это было роковой ошибкой. Вольнобегающих собак не пристраивали особо. Во-первых, это были любимчики. Во-вторых, попробуй этих собак еще найди, когда люди приезжали выбирать себе питомца, они могли и далеко за территорией приюта быть... Периодически Джон таки сидел на цепи, так что когда сел на постоянку, трагедией это для него не стало. Но на привязи он заметно меньше двигался, ему, например, не было интересно с ревом рваться с цепи, чтобы сожрать кого-то мимопроходящего из собак. Само по себе, не так уж страшно, ведь гулял Джонни часто, все его любили. Но всеобщая любовь имела и другое проявление - еду в миску ему накладывали тоже щедро. К тому же, аппетит у Джона был зверский и он готов был жрать, пока дают. Тетеньки улыбались и накладывали еще. Тем временем, людей становилось меньше, забот больше, гулял Джон все реже, из-за растущего веса двигался все меньше даже на прогулках, пока выгул для него и вовсе не превратился в отход от будки метров на пять в туалет.
До меня суть катастрофы дошла году в 2015 примерно, когда я поняла, насколько жирным и медлительным он стал. Остальные продолжали умиляться еще долго, а у некоторых заплывшая жиром собака, передвигающася мелкими шажками, вызывает умиление до сих пор. Прошлым летом, когда я обнаружила, что Джон не в силах даже дойти до заднего двора, мне наконец-то удалось убедить почти всех оставшихся в приюте людей (кроме Оли, она была непробиваема) кормить его по чуть-чуть. Со временем он кстати даже привык к маленькой порции и перестал жрать, как в последний раз. К тому же осенью я всех собак стала выгуливать на площадке, Джон исключением не стал. Это занимало в разы больше времени, чем с другими, и поначалу было реальным испытанием для бедного жирдяя, но потихоньку он смог преодолевать эти сто метров без передышек. Правда, так делала только я, остальные не заморачивались. Ольга продолжала выпускать собак на будочном поле, так что осенью нам пришлось лечить Джону абсцесс, образовавшийся после укуса. То есть про укус мы не знали, пока не сбрили шерсть и не нашли следы... Ну, еще некоторым временами приходила гениальная мысль, что Джону будет лучше на воле, он будет больше двигаться. Но так как лишние движения были для несчастного пса мукой, "воля" обычно заканчивалась в будке одной из его старых подруг (подруги при этом ночевали на улице, так как места в будке больше не было). Отучились от этой блажи тоже...
Месяцы выгула на площадке и диеты дали свои плоды - Джон заметно похудел (пусть хотелось бы еще), радостно ковылял на выгул к своим друзьям и в целом вел себя куда живее, чем прошлым летом. Но лапы так и остались искривленными, а так как Джону шел уже 11-й год, шансов на их выправление не было. Периодически, когда это его заметно мучило, я прокалывала курсом хондропротекторы и обезболивающее, и Джон на несколько недель взбадривался. Но этим летом курсы перестали давать накопительный эффект и сразу по окончании Джону становилось хуже. Последние три месяца он почти постоянно жил на уколах. Ужасно, но пес стал им радоваться. Видимо, сам понял, что после этой неприятной процедуры боль немного отступает. Понятное дело, так долго не могло продолжаться, это не жизнь. Не в приюте. Домашнего любимого пса можно было бы поддерживать еще долго, но тут никто им не занимался. Решать опять же пришлось мне, остальным-то не приходилось наблюдать, как Джон радовался прогулкам, но они становились для него все тяжелее. Надо было раньше, наверное, но мне тоже надо было собраться с духом.
Джон был классным. Очень жаль, что не удалось его пристроить в первые годы, когда были все шансы. Очень жаль, что такой умный и человеколюбивый пес провел свои последние 10 лет в приюте. И так ужасно все сложилось... С одной стороны, я рада, что мы с Джоном выиграли этот год, ведь его могло не быть. А с другой, злость берет, когда я понимаю, что таких лет могло быть больше, а жизнь в предыдущие - легче. Потому что такую шикарную собаку задушили своей любовью добренькие волонтеры, которые почему-то убеждены, что любовь выражается количеством жрачки в миске. Ненавижу их за это. Ни одной не было с Джоном ни в последние тяжелые месяцы, ни в последние страшные минуты.
По крайней мере, теперь у Джона больше ничего не болит.
Такой классный пес был. читать дальшеДаже не знаю, почему не получилось его пристроить. Если память не изменяет, Джон был хозяйским отказником (причину не сказали), попал в приют в возрасте около года. Вроде как метис лабрадора, но с уверенностью не скажу, родителей не видела. Весь такой позитивный, всех обожал, с собаками не конфликтовал, так что довольно быстро стал вольнобегающим. Я тогда еще была дура и считала, что это хорошо. Сейчас понимаю, что вероятно это было роковой ошибкой. Вольнобегающих собак не пристраивали особо. Во-первых, это были любимчики. Во-вторых, попробуй этих собак еще найди, когда люди приезжали выбирать себе питомца, они могли и далеко за территорией приюта быть... Периодически Джон таки сидел на цепи, так что когда сел на постоянку, трагедией это для него не стало. Но на привязи он заметно меньше двигался, ему, например, не было интересно с ревом рваться с цепи, чтобы сожрать кого-то мимопроходящего из собак. Само по себе, не так уж страшно, ведь гулял Джонни часто, все его любили. Но всеобщая любовь имела и другое проявление - еду в миску ему накладывали тоже щедро. К тому же, аппетит у Джона был зверский и он готов был жрать, пока дают. Тетеньки улыбались и накладывали еще. Тем временем, людей становилось меньше, забот больше, гулял Джон все реже, из-за растущего веса двигался все меньше даже на прогулках, пока выгул для него и вовсе не превратился в отход от будки метров на пять в туалет.
До меня суть катастрофы дошла году в 2015 примерно, когда я поняла, насколько жирным и медлительным он стал. Остальные продолжали умиляться еще долго, а у некоторых заплывшая жиром собака, передвигающася мелкими шажками, вызывает умиление до сих пор. Прошлым летом, когда я обнаружила, что Джон не в силах даже дойти до заднего двора, мне наконец-то удалось убедить почти всех оставшихся в приюте людей (кроме Оли, она была непробиваема) кормить его по чуть-чуть. Со временем он кстати даже привык к маленькой порции и перестал жрать, как в последний раз. К тому же осенью я всех собак стала выгуливать на площадке, Джон исключением не стал. Это занимало в разы больше времени, чем с другими, и поначалу было реальным испытанием для бедного жирдяя, но потихоньку он смог преодолевать эти сто метров без передышек. Правда, так делала только я, остальные не заморачивались. Ольга продолжала выпускать собак на будочном поле, так что осенью нам пришлось лечить Джону абсцесс, образовавшийся после укуса. То есть про укус мы не знали, пока не сбрили шерсть и не нашли следы... Ну, еще некоторым временами приходила гениальная мысль, что Джону будет лучше на воле, он будет больше двигаться. Но так как лишние движения были для несчастного пса мукой, "воля" обычно заканчивалась в будке одной из его старых подруг (подруги при этом ночевали на улице, так как места в будке больше не было). Отучились от этой блажи тоже...
Месяцы выгула на площадке и диеты дали свои плоды - Джон заметно похудел (пусть хотелось бы еще), радостно ковылял на выгул к своим друзьям и в целом вел себя куда живее, чем прошлым летом. Но лапы так и остались искривленными, а так как Джону шел уже 11-й год, шансов на их выправление не было. Периодически, когда это его заметно мучило, я прокалывала курсом хондропротекторы и обезболивающее, и Джон на несколько недель взбадривался. Но этим летом курсы перестали давать накопительный эффект и сразу по окончании Джону становилось хуже. Последние три месяца он почти постоянно жил на уколах. Ужасно, но пес стал им радоваться. Видимо, сам понял, что после этой неприятной процедуры боль немного отступает. Понятное дело, так долго не могло продолжаться, это не жизнь. Не в приюте. Домашнего любимого пса можно было бы поддерживать еще долго, но тут никто им не занимался. Решать опять же пришлось мне, остальным-то не приходилось наблюдать, как Джон радовался прогулкам, но они становились для него все тяжелее. Надо было раньше, наверное, но мне тоже надо было собраться с духом.
Джон был классным. Очень жаль, что не удалось его пристроить в первые годы, когда были все шансы. Очень жаль, что такой умный и человеколюбивый пес провел свои последние 10 лет в приюте. И так ужасно все сложилось... С одной стороны, я рада, что мы с Джоном выиграли этот год, ведь его могло не быть. А с другой, злость берет, когда я понимаю, что таких лет могло быть больше, а жизнь в предыдущие - легче. Потому что такую шикарную собаку задушили своей любовью добренькие волонтеры, которые почему-то убеждены, что любовь выражается количеством жрачки в миске. Ненавижу их за это. Ни одной не было с Джоном ни в последние тяжелые месяцы, ни в последние страшные минуты.
По крайней мере, теперь у Джона больше ничего не болит.